10 лет без Егора Летова: цитаты музыканта о смерти, любви и многом другом

Автор

19 февраля 2008 года умер легендарный поэт и музыкант Егор Летов. При жизни он часто давал интервью, общался с прессой и лично отвечал на вопросы своих поклонников. В честь годовщины его смерти публикуем десять его высказываний на самые разные темы.

О смерти

Я увидел, что такое смерть. Я просто неожиданно понял, что это. Наглядно понял, что нечто, что являет собой человек, — это как аквариум с рыбками, который находится внутри океана. А при смерти он ломается. Он всё равно там остаётся, но у него уже нет рамок. После этого — когда ты вдруг такие вещи понимаешь — становишься немного другим человеком. То есть ты уже не живой, не мёртвый, а какой-то вечный, что ли.

Об известности

Меня вся эта истерия вокруг моего имени только утомляет. Я крайне замкнутый человек, любящий одиночество. Мне в обыкновенной маршрутке проехать — большое испытание, меня гнетёт такой опыт. Мне не нравится, когда меня узнают на улице, постоянно глазеют, подходят, что-то говорят. Я устаю от этого. Счастье — оказаться в горах или в лесу, там я чувствую себя максимально свободно и расслабленно. Ко мне постоянно кто-то рвётся в гримёрку, пытается попасть домой… Я вот люблю Достоевского, очень люблю, но будь он жив, мне всё равно даже и в голову бы не пришло прийти к нему домой, протянуть бумажку, мол, напиши мне тут что-то на память.

Об общении

В некий момент я понял, что либо идти с массой людей, то есть жить в этом комплекте людского общения, быть человеком, собственно говоря. Либо ты от этого уходишь — и тогда добиваешься того, сего. Это просто правила такие. Но ты платишь за это определённым… одиночеством. Лет по десять так. Для меня даже сомнений не было. Не то, что выбора не было, а даже вопрос не стоял. Потому что для меня определённые вещи просто с детства были важнее. Мне, например, было важнее — то ли я родился таким, то ли я вообще какой-то нечеловек, — но запах земли у меня столько рождал всегда… Или когда солнце садится. Когда я по лесу ходил… Это было для меня всегда гораздо важнее, чем какие-то человеческие общения, чем всякая вот эта гомозня вокруг меня, городская. Я её не боюсь, и не утомляет она меня. Она просто меня не очень интересует. Ну не затрагивает она меня. Я и без этого комфортно живу и отлично себя чувствую. Ну не реальность это для меня. Так, пустяки, что ли. Чепуха. Жизнь проходит не тут.

О любви

Да нет, это… Любовь – это… Её же отстаивать надо. Это же… Это сила, она утверждающий характер носит, а не пассивный, понимаешь? А война не на жизнь, а на смерть идёт, и даже не на человеческом уровне. Там такие силы задействованы, что… Любовь, по-моему, вообще — вещь весьма страшноватая.

О творчестве

Я считаю, что творчество любое настоящее, экстремальное — это война. Поэтому, ну это прорыв, это, собственно говоря, всегда шаг за флажки. То есть, я могу просто повторять то, что я говорил уже неоднократно и многократно уже. Война заключается в том, что ты просто пренебрегаешь законами творчества, законами той эстетики, которая тебе просто вот… не то, что подходит… Которая на тебя наваливается в данной ситуации.

О животных

У животных нет сознания для осознания смерти. Даже у детей оно есть. Поэтому людей не жалко по большому счету. Просто человек защищён каким-то образом сознанием этого конца. А они нет. И после смерти кота у меня было ощущение, какой-то безысходности. Это какая-то дыра чудовищная, которая уже ничем не затягивается.

О системе

Я человек не злопамятный, поэтому у меня нет никаких вот этих злопамятных, допустим, отношений к КГБ или кому-то ещё. Или к властям, или к коммунистам тем более. Я не злопамятный, они тоже не виноваты. Они выполняли свою работу и выполняли совершенно правильно. Это были известные методы, которые везде применялись. У нас Костя вот, так называемый Кузьма Рябинов, его отправили в армию. Меня отправили в психушку. Потому что была война не на жизнь, а на смерть, действительно, просто с ними. Ну и всё, собственно говоря. Мы воевали с системой, система воевала с нами. Это были какие-то люди, которые находились в системе — ну чего, они выполняли свою функцию, они служили, и всё. Больше ничего сказать не могу. Поэтому, так сказать, я особо это стараюсь максимально не афишировать в последнее время, потому что я думаю, что как бы это нехорошо. По отношению именно к тем служакам, которые были тогда, вот и всё.

О коллективе

В некий момент возникает ситуация, когда в группе нет коллектива, или в коллективе нет группы. Каждый живёт сам по себе. А разлад возникает из первой мелочи. Я человек не мелочный, но с какой-то маленькой штучки… допустим, человек не отчитался, что пошёл… в ресторан, начинается развал. Не то, что он должен отчитаться, честь отдать, но надо просто сказать, мол, я туда-то пошёл, ничего? Получается, вот с этого всё и начинается… Вот представьте себе ситуацию: вы находитесь в окопе во время войны. Если кто-то во время обстрела куда-то побежал, он же должен сказать, куда — за патронами, или он сдаваться побежал? Понимаете? Это очень важная вещь.

О войне

В течение всей истории человечества идёт война. На протяжении всей истории человечества идёт война. Война между силами огненными, творческими, созидательными – силами порядка, скажем так. И между силами хаоса, анархии, разрушения, инерции, смерти, энтропии. Вот. То, что я здесь нахожусь, говорит о том, относительно того, что я сделал свой выбор уже давно. Мы выступаем, всё наше движение, на стороне именно порядка, сил солнечных, творческих, созидательных.

О суициде

А насчёт суицида… Вот Серёга Фирсов (наш менеджер, друг, товарищ и брат) в отличие от меня считает, что последний патрон оставляют не себе, а пускают во врага, а потом идут в атаку с ножом, с голыми руками… пока ты не будешь убит в честном бою, убит именно ими, а не самим собой. Мол, если не можешь больше петь песни — пиши книги, снимай фильмы, просто существуй назло, главное — воюй до конца. Он мне однажды сказал, что никогда не простит мне, если я сделаю то же, что и Сашка Башлачёв. А, по мне, так… самое страшное — это умереть заживо. Это — самое чудовищное, что я могу себе представить. Умереть «мучительной жизнью», как все эти бесчисленные престарелые постыдные «герои рок-н-ролла», Диланы и Попы. Я никогда не смогу себе позволить такой низости.

Напишите нам